Черневые изделия Древней Руси (XII-XVII вв.)

Ювелиры Древней Руси, по-видимому, уже в X веке знали чернь. Об этом свидетельствуют такие уникальные памятники, как найденные в кургане "Черная могила" (близ Чернигова) два турьих рога в серебряной оправе X века, где чернь заполняет углубления сложного чеканного орнамента. Но вопрос о времени появления черни в русском ювелирном искусстве еще мало разработан, и точных дат не установлено.

Кроме оправы турьих рогов, известные нам древнейшие черневые изделия датируются значительно более поздним временем - XII-XIII веками. Археологические раскопки обнаружили их не только в столицах русских княжеств (Киеве, Чернигове, Владимире, Рязани), но и в ряде более мелких поселений. При раскопках деревенских курганов в окрестностях Москвы и Дмитрова были найдены перстни с черневыми узорами, которые, несомненно, являются работой местных ювелиров.

Еще в XII веке Теофил, западноевропейский автор трактата о технике ювелирного дела, отмечал замечательные достижения русских мастеров в области черни и эмали. Он ставил русских золотых и серебряных дел мастеров на второе место после прославленных византийских ювелиров. Действительно, изделия мастеров древнего Киева - серебряные колты и браслеты с уверенно вырезанными изображениями фантастических крылатых животных и узорами на черневом фоне - отмечены чертами высокого искусства. Ювелиры Киевской Руси в совершенстве владели очень сложным техническим приемом золочения фонов между покрытыми чернью деталями, что представляет трудности даже в наши дни для квалифицированных мастеров-позолотчиков.

Высокие достижения в области черневого мастерства имели также серебряники Владимиро-Суздальской земли. Они с большим изяществом выполняли резные, покрытые чернью изображения и узоры, чередуя серебряные детали с деталями, покрытыми нежной, бледной позолотой. Примером работы этих замечательных мастеров XIII века может служить серебряное декоративное украшение из села Исады близ Суздаля, состоящее из шести круглых медальонов и двенадцати крупных бусин^*. Одни медальоны украшены позолоченным резным орнаментом, который живописно выделяется на темном фоне, покрытом тонким слоем черни. Другие покрыты легким черневым рисунком (илл. 1-2).

^* (В Государственном Историческом музее.)

Широкое распространение получила чернь для орнаментации колтов, перстней, браслетов, нагрудных подвесок. Позднее она получает еще более разнообразное применение (илл. 3-9).

Малое число сохранившихся памятников серебряного мастерства XIV века и первой половины XV века затрудняет планомерный показ развития черневого дела в этот период. В XIV веке чернь, так же как и эмаль, в основном служила фоном для литых, чеканных или резных изображений и орнамента (илл. 11). Лишь очень редко она имела первенствующее значение в декорировке драгоценных изделий. Как исключение можно привести черневые изображения на серебряной рамке каменного образка XIV века, который может быть отнесен к памятникам Владимиро-Суздальской земли (илл. 10). Изображения полуфигур деисуса, ангелов и святых - Бориса, Глеба, Петра, Павла и Иакова - очерчены тонкими отрывистыми короткими линиями без утолщений и теневых пятен. Чернь бледная, серого цвета. Особенности иконографии и палеографии (старые обороты "Глебо" и "Пауль") позволяют датировать этот редкий, исключительно интересный памятник концом XIV или началом XV века^*.

^* (В определении датировок надписей принимала участие М. В. Щепкина.)

Немногие дошедшие до нас произведения черневого искусства второй половины XV века показывают, что в те годы чернь имела скорее живописный, чем графический характер. Линии рисунка как бы проведены кистью, иногда же чернь положена мазками и пятнами. Такой прием применен на луковичной главке, завершающей "Большой Сион" - декоративный ковчег 1486 года из Успенского собора Московского Кремля. Вьющийся стебель с сочными листьями кажется написанным кистью так же, как и силуэты птиц, рыб, звериных и человеческих голов, чередующихся с резными изображениями на черневом фоне. Как бы кистью выполнены и изображения на серебряном ковчежце конца XV века: положенная по линиям рисунка чернь местами растекается пятнами, широкими полосами и мазками (илл. 12-13).

Единичные сохранившиеся памятники первой половины XVI века не дают возможности говорить об особенностях черневого дела в эти годы. По-видимому, чернь в то время не имела широкого применения.

Настоящий расцвет русского черневого искусства начинается с середины XVI столетия. Наибольших успехов достигают в это время мастера Москвы, центра культурной жизни Русского государства. Многочисленные технические приемы украшения предметов из драгоценных металлов и в особенности эмаль и чернь достигают в этот период высокого совершенства. Чернь применяется широко и разнообразно.

По точности рисунка, изяществу орнаментации и высокому качеству работы среди образцов московского ювелирного дела середины XVI века выделяется тонкой черневой гравюрой большое золотое блюдо 1561 года, сделанное ко второй свадьбе Ивана IV.

Иначе выглядит чернь на золотой "Шапке Казанской"^* (около 1553 г.) и золотой чарке царицы Анастасии Романовны, где вместо черневой графики всю поверхность покрывает густой орнамент резных трав на черневом фоне. К этому же времени относится самое раннее из известных нам изображений чернью многофигурной композиции. Это выполненная в 1552 году на золотой доске по заказу царского постельничего М. Ф. Бурухина икона "Успение".

^* (В собрании Государственной Оружейной палаты.)

Для последней четверти XVI века в искусстве черни характерно наличие двух одновременно существовавших противоположных течений - графического и живописного.

Элементы графичности, появившиеся во многих миниатюрах XVI века, нашли отражение и в черневых изделиях, где линейно-контурный рисунок большей частью доминирует над живописным пятном.

Особенно хороша черневая графика конца XVI столетия. Золотые предметы, сделанные в художественных мастерских Московского Кремля, своим изяществом, величавой строгостью и стройностью композиций, четкостью рисунка, чистотой исполнения графических изображений и орнамента свидетельствуют не только о высоком мастерстве, но и о тонком художественном вкусе замечательных русских художников гравюры на металле. Силуэты фигур и полуфигур на золотых сосудах того времени по стройности пропорций и красоте рисунка не уступают лучшим образцам современной им живописи. Движения фигур свободны, линии рисунка безупречно чисты. На высокой ступени стоит и мастерство исполнения - чернь глубокого бархатисто-черного цвета не дает ни малейших заплывов.

К числу лучших образцов черневых изображений на золоте следует отнести хранящиеся в Государственной Оружейной палате массивные золотые потиры 1598 и 1599 годов (илл. 17, 19), ковчежец царицы Ирины 1589 года (илл. 15-16) и большое золотое кадило 1598 года из Архангельского собора, оформленное в виде одноглавого московского храма. Два ряда кокошников покрыты тончайшим растительным орнаментом, а на стенках изображены легкие, грациозные, полные движения фигуры апостолов (илл. 20-22). Тонкость и точность выполнения подобных черневых изделий настолько велики, что миниатюрные фигурки выдерживают сравнение с монументальной живописью (илл. 18).

К другому направлению в искусстве черни, которое при всей четкости рисунка имеет, скорее, живописный характер, относится серебряный оклад на иконе Иоанна Предтечи из Ново-Девичьего монастыря. Икона эта была вложена Борисом Годуновым после смерти царицы Ирины (инокини Александры). Техника выполнения орнаментации здесь совсем иная, чем в приведенных выше изделиях^*: поверхность металла была сначала покрыта сплошь тонким слоем черни, а потом на этом фоне был вырезан орнамент из серебряных трав и позолоченных клейм восточного характера (илл. 14).

^* (Объяснение технического приема дано профессором Ф. Я. Мишуковым. Живопись - сербской работы XV-XVI вв. Аналогичный орнамент имеется на частях большого серебряного оклада иконы в Государственной Оружейной палате.)

Черневые изделия начала XVII века в основном продолжают и развивают приемы и орнаментацию графического направления XVI столетия. На массивных золотых ковшах, украшенных жемчугом и драгоценными камнями, сделанных в 1624 году выдающимися московскими мастерами Третьяком Пестриковым и Иваном Поповым, узоры трав четко вырисовываются на золотом фоне, но самый фон не остается гладким, а покрыт резьбой (илл. 23-24).

В первой четверти XVII века в Серебряной палате выполняли множество украшенных чернью золотых и серебряных пуговиц, пряжек, наконечников к цепям, крестов, обоймиц, "колокольцев" для царской соколиной охоты, серебряных гвоздей "с чернью и порезкой" и других мелких предметов, которыми был насыщен придворный быт.

Несомненное значение для развития черневого дела Москвы имели приезды из Константинополя греческих ювелиров. В 1662 году, потерпев на море крушение и потеряв все свои товары, в Москву явились золотых и серебряных дел мастера-греки Константин Мануйлов и Филипп Павлов. Они подали царю челобитную, прося разрешить им "на Москве пожить год или два, объявити работишку свою... показать рукоделие свое... в золоте с чернью и с финифтью. И будет то наше рукоделие тебе великому государю годно и мы от своего рукоделия изучим учеников"^*. Выданные греческим мастерам 2 июня 1662 года награды свидетельствуют о том, что они сумели угодить своими работами. Что же касается учеников, то мы не можем даже сказать, были ли они, так как не сохранилось никаких документальных данных по этому вопросу и нет сведений о том, когда греки покинули Москву.

^* (В. И. Троицкий. Словарь московских мастеров золотого, серебряного и алмазного дела XVII в., М.- Л., 1930, стр. 72-73.)

Значительно больший след оставил приезд 14 мая 1664 года других константинопольских мастеров-Ивана Юрьева и Леонтия Константинова, которые, по их словам, пробираясь в Москву, "шли из Царяграда год". Они пробыли в Москве до 1667 года. У них обучалось черневому искусству несколько мастеров, из которых Михаил Михайлов и Андрей Павлов позднее создали высокие образцы черневого мастерства (илл. 27).

В эти годы нарядные резные узоры на сплошном фоне из мельчайших черневых травок, цветов и завитков покрывают тарелки, чарки, стопы, четвертины и другую посуду, оклады икон и церковных книг. Кроме разнообразнейших трав, цветов и плодов на предметах, украшенных чернью, появляются отчетливо выраженные восточные мотивы орнаментации - турецкие "гвоздики", "опахала", "гранатовое яблоко", "кипарисы". К концу XVII столетия часто встречается широко распространенное в архитектурном декоре и деревянной резьбе изображение связок плодов, подвешенных на лентах. Наряду с растительным орнаментом в это время воспроизводятся птицы, животные, двуглавые орлы с распластанными крыльями.

В последней четверти XVII века в орнамент помимо восточных мотивов проникают узоры, характерные для украинского искусства. Вызвано это крепнущей связью с Украиной. Украинские граверы часто приезжают в Москву, куда привозятся книги с иллюстрациями и гравюры, выполненные в Киеве. В орнаменте на серебре появляется характерный для прикладного искусства Украины цветок на толстом, сочном стебельке, со срезанным наискось концом. Черневой орнамент мелких трав и цветов, покрывающий фон московских серебряных изделий, иногда очень близок работам киевских серебряных дел мастеров (илл. 28, 29, 32).

Быть может, именно украинские серебряники ввели на Руси обычай ставить подпись на выполненных предметах. Первые подписи русских мастеров черневого дела относятся к XVII веку. Петр Иванов, жалованный мастер Серебряной палаты, написал на серебряном, украшенном черневым орнаментом ковше 1689 года, что "резал сей ковш мастер черневого дела с турскию черние Петр Иванов Серебреник"^*. Второй мастер, вырезавший в конце XVII века надпись со своим именем, был Матвей Агеев. В 1695 году он сделал большую серебряную водосвятную чашу с орнаментом сочных, живописных трав, цветов и завитков в стиле барокко на гладком позолоченном фоне^**. На поддоне чаши он сделал надпись: "А делал Государевы Серебряные Палаты Мастер Матвей Агеев..."

^* (В Государственной Оружейной палате.)

^** (В Государственной Оружейной палате.)

Одним из прекраснейших произведений московского черневого мастерства конца XVII века можно считать низкую полусферическую серебряную чашу 1699 года (илл. 35) и большую серебряную стопу (илл. 29), украшенные крупными резными позолоченными цветами на длинных сочных стеблях, которые свободно и живописно раскинулись на темном фоне мелких черневых травок и цветов. Имена мастеров, выполнивших чашу и стакан, пока неизвестны, но это, несомненно, работа лучших серебряников Московского Кремля.