26.01.2012

Золотой род Аси Еутых

Впервые Ася Еутых показала свои работы, когда ей было 15 лет. После школы она поступила на художественно-графический факультет Карачаево-Черкесского пединститута, а специализацию получала в училище имени Джемаля в Махачкале, у знаменитого мастера по серебру Курбанали Магомедова. Для защиты диплома Ася сделала женский серебряный пояс с кинжальчиком. С тех пор оружие — ее конек. Творения Еутых преподносились в подарок Владимиру Путину, Юрию Темирканову, принцу Иордании, главам кавказских и каспийских государств. Сегодня Ася рассказывает:

Про семью

В нашем роду все были очень рукодельные. Золотошвеи — по материнской линии, златокузнецы — по отцовской.

Бабушка была известной сказительницей, к нам приходили писатели, журналисты, сидели около нее с микрофонами часами. Она держала в памяти весь нартский эпос (эпос, бытующий у ряда народов Северного Кавказа, его основу составляют сказания о приключениях героев-богатырей — нартов), в стихотворной форме, со всеми интерпретациями и очень интересно пела эти тексты речитативом, несколько похожим на современный рэп. Из девяти внуков моя бабушка выбрала меня, дав мне имя еще до рождения и предсказав будущее. Она передала мне умение шить традиционную одежду, плести, вышивать золотом. А еще — элементы бытовой магии: гадание на бобах, предсказание погоды и даже секреты изготовления пороха разных сортов.

Дедушка был ювелиром-оружейником, но он, к сожалению, умер до моего появления на свет. Однако бабушка до мельчайших подробностей пересказывала мне все приемы, которыми он пользовался, и даже передала мне его инструменты.

Другой дед, по папиной линии, построил водяную мельницу, отвел реку Марту под Краснодаром. Он был эфенди (титул и офицерское звание в некоторых восточных странах в XV–XX веках), а когда после революции стали разрушать храмы и мечети, стал зубным техником.

Мой отец Аслан был муфтием Республики Адыгея, Краснодарского края и Ростовской области, первым в Адыгее совершил хадж в Мекку. А мама работала врачом на теплоходе, и когда в шторм все лежали, страдая от морской болезни, она брала фотоаппарат и лезла в рубку радиста (это примерно седьмой этаж) фотографировать волны. Ее выносливость досталась и мне — работаю по 20 часов в сутки.

Про фамилию

В 1992 году историк Хасан Цукулов опубликовал свой труд, основанный на архивных документах, в котором упомянул мастеров Еутых. Их в 374 году до нашей эры вывезли с левобережья Гипаниса (Кубани) в Афины на строительство храма. Даже перечислялось, какие детали храмов ковала семья. Я пыталась найти первоисточник, но, к сожалению, не смогла.

В Хатукайском районе Адыгеи, где живет семья Еутых, их до сих пор называют «грунами» — греками. А корень означает «тихие». В русском языке наша фамилия звучала бы как Евтушенко.

Про свой стиль

На Кавказе женщины работали с клинками не меньше, а подчас и больше мужчин. Черкешенки-золотошвеи обязательно имели миниатюрный кинжал, заменявший им ножницы. Женщины тоже любят клинки и прекрасно разбираются в холодном оружии. Они прекрасно «модифицируют» оружие, добиваясь от него идеального сочетания красоты и функциональности. К примеру, оружейница Манаба Магомедова довела дагестанский кинжал до полного совершенства, сделав его двусторонним. А мужчины до этого не додумались.

Главный специалист Исторического музея в Москве, автор книги «Оружие народов Кавказа» Эмма Аствацатурян говорит, что развивать черкесский стиль невозможно, настолько он лаконичен. Есть два-три кинжала, которые считаются шедеврами, и все. Лучший черкесский кинжал уже нарисован. Но ведь в этом стиле можно делать еще браслеты, которых в прежние времена не было, пряжки, пояса, пуговицы…

Пока я не почувствовала себя совершенно свободной, не перестала заглядывать в книги, я не могла придумывать те вещи, которые должны были бы «жить» 2000 лет назад. Тогда археологи стали говорить: «У тебя свой стиль — такой, как будто мастер работает в то время». Это был самый серьезный поворот моего существования.

Если бы я жила во II–I тысячелетии до нашей эры, то занималась бы тем же самым: делала бы красивые ножи, которые сейчас находили бы археологи.

Про сложное оружие

Шашка состоит из 10–15 элементов. В ее изготовлении применяются пять-шесть технологий. Одну деталь надо отлить, другую — отковать. Потом спаять, вырезать, отчеканить. Затем гравировать, вызолотить, насечь золотом по стали.

Пистолет — вообще фантастически сложная работа. Ствол — из «дамаска», покрыт насечкой. Другие части — из ослиной кожи, ложе — из дерева. Весь металл по-разному закален: кресало, по которому бьет кремешок, — полностью, а пружина — лишь до определенной степени.

Про учеников

У нас работают несколько парней и девочек-золотошвеек. Они расшивают пояса из натуральной кожи или шелка бисером, серебряными и позолоченными пряжками и пуговицами. Весной 2012 года, надеюсь, мы наконец начнем строить свой собственный ювелирный дом-мастерскую и создадим новые рабочие места для увлеченной молодежи.

Про знакомство с принцем Иордании

Принц Али увидел мои работы на одной из выставок. Они ему понравились. И однажды в нашем доме зазвонил телефон — помощники принца просили нас приехать в Иорданию, чтобы выполнить его заказ. Это было немыслимо! Обычно ювелир делает одну шашку примерно год, а тут нам с мужем, Русланом Туркавом, надо было сделать за полгода 15 обычных комплектов амуниции для гвардии и один совершенно особенный — для принца.

Когда комплекты были готовы, они были такие красивые, новые. А потом охранники принца все это надели, сели на лошадей и поскакали по пустыне. И очень скоро все оружие имело совсем другой вид. Мы были в шоке: как будто гвардия прошла войну. Все оказалось поколочено, пропитано лошадиным потом, серебряные украшения местами окислились. (Ася снимает со стены комплект, прошедший пустынный путь, и показывает потертости.) Кинжал бился о шашку, шашка — о стремена. Отсюда царапины. Но видеть свое творение в таком виде, то есть в деле, для меня особое удовольствие.

В Иордании нас очень красиво принимали. Дворец, пятизвездочный отель, джипы, бассейн — все сказочно красиво. Первые пять дней мы с сыновьями были в диком восторге. А потом моих мальчишек стало невозможно вытащить на улицу — настолько им все надоело.

Последний раз, когда мы были во дворце, Бибарс, наш младший сын (ему тогда было 8 лет), сказал принцу: «Вообще плохая у вас страна. Земли нет, воды нет, леса нет:" Когда мы вернулись в Россию и поехали в подмосковный пансионат, наши сыновья легли на траву и просто балдели: «Боже, как родина пахнет!» А уж когда въехали в Майкоп, их счастью просто не было предела: «Слава богу, ни одной пальмы». Они потом долго еще пили воду из крана и не могли напиться.

Я счастлива, что живу в России. Я согласна ездить хоть куда — даже на Северный полюс, — но только поработать там и вернуться. А жить на родине.

Екатерина Погонцева

Источники:

1. trud.ru