Первопроходцы

Взгляните на карту размещения вулканов на Земле. Вы убедитесь, что большинство их приурочено к островным дугам Тихого океана, к наиболее подвижным зонам земной коры. Островные дуги, сочленяясь между собой, протягиваются на тысячи километров, образуя Тихоокеанский вулканический пояс с вулканами Индонезии, Филиппин, Японских и Курильских островов, Камчатки. Немало вулканов скрывается в подводных хребтах Атлантического и Тихого океанов. Встречаются вулканы и по окраинам континентов - в горных цепях Анд и Кордильер, Средиземноморья и Кавказа. И очень редки вулканы внутри материков, расположенные обособленно. Такой сравнительно редкий тип вулканизма - срединно-континентальный - проявился на территории Центральной Азии - в хребтах Северного Тибета, Куэнь-Луня и Маньчжурии, известен он и в Монголии - в горных поднятиях Хангая и Хэнтэя, а также в Большом Хингане на юго-востоке страны. Там располагается самое крупное (площадью около 20 тыс. км²) вулканическое плато Дариганга.

Когда действовали вулканы Центральной Азии, точно сказать трудно. Однако ряд фактов свидетельствует о том, что они достаточно активно проявили себя совсем недавно. В Маньчжурии, например, они изрыгали огонь и пепел в 20-х годах XVIII в. В 40-х годах текущего столетия при строительстве Северотибетской дороги отмечалось пробуждение вулканов в Куэнь-Луне. И, наконец, совсем недавно китайскими геологами открыты крупные гейзеры с горячей водой в Тибете. Это уже проявление современной вулканической деятельности в Центральной Азии. И, может быть, прав был В. М. Синицын, исследовавший вулканы этого района, считая их "не окончательно угасшими, а лишь уснувшими и способными проявлять активность и в настоящее время".

Молоды и вулканы Монголии. Это легко заметить по хорошо сохранившимся конусообразным формам, по свежести лав и по тому, как ледниковые отложения нередко перекрываются более поздними лавовыми потоками. Есть и другие интересные сведения. Так, географ Э. М. Мурзаев обосновывает современный возраст вулканов Дариганги, ссылаясь на этимологию географического названия этой местности. По-монгольски "Дарь" означает взрывающийся, "Ганг" - обрыв, пропасть, а в целом получается взрывающийся обрыв, т. е. в переносном смысле извергающаяся гора, или вулкан.

Возможно, что это название действительно является отражением вулканической деятельности, происходившей на глазах древних обитателей этой местности. До сих пор люди с опаской поглядывают на вулкан Дзодол-хан, возвышающийся на 300 м над окружающей местностью. Они утверждают, что видели как зимой из отверстий на склонах вулкана клубился пар, а отверстия покрывались льдом. На вершине Дзодол-хана сложено обо из камней с обычными приношениями его духам.

В Дариганге больше всего вулканов - их 222. Они вытянуты на поверхности пятью цепочками по разломам северо-восточного простирания, служившим каналами, по которым магма поднималась на поверхность Земли.

Вулканы имеют здесь большей частью хорошо выраженную конусообразную форму и относительную высоту 200-300 м, на вершинах многих конусов сохранились кратеры. Лавовые потоки отдельных вулканов слились в единый огромный покров, снивелировавший древний рельеф, и образовали почти ровное, слабоволнистое плато. Продуктом вулканизма на Дариганге являются андезитовые базальты с высоким содержанием натрия.

Другое дело Хангай. Здесь найдены оливиновые щелочные базальты с высоким содержанием калия и пониженным натрия. Такие породы соответствуют более глубоким уровням образования и связаны с глубинными разломами в земной коре.

Начало изучению хангайских вулканов было положено в конце прошлого столетия известным русским географом Д. А. Клеменцем. Дмитрий Александрович Клеменц был исключительно разносторонним исследователем, его интересовали археология и этнография, геология и география. Помимо научных интересов он посвятил себя общественной и революционной деятельности, не раз подвергался арестам, два года томился в Петропавловской крепости, а затем был сослан на поселение в Сибирь, в Минусинск. Этому небольшому сибирскому городку, славившемуся своим музеем, суждено было сыграть немаловажную роль в необыкновенной жизни Клеменца.

Минусинский музей, основанный в 1877 г. известным ученым-краеведом и страстным энтузиастом своего дела Н. М. Мартьяновым, располагал богатейшими по тем временам коллекциями. Мартьянову удалось привлечь к работе в музее местную интеллигенцию, любителей археологии, рудознатцев и многих политических ссыльных. Особенно большое участие принял Мартьянов в судьбе Клеменца. И вот здесь, "во глубине сибирских руд", ссыльный Клеменц родился как исследователь, здесь он начал свои археологические, географические и геологические исследования. Увлекшись научной работой, он остался ей верен до конца своей жизни и ради любимого дела жил в Сибири и после окончания срока ссылки. Здесь, в Сибири, он раскапывал древние курганы, заботился о сохранении археологических ценностей, писал книгу "Древности Минусинского музея", принесшую ему известность; но не только прошлое Сибири интересовало Клеменца.

Внимание многих исследователей того времени привлекала легендарная столица монгольской империи XIII в. - Каракорум. Долгое время никому не удавалось установить ее местонахождение, и только в 1889 г. русский археолог Н. М. Ядринцев обнаружил в Хангае на реке Орхон, возле буддийского монастыря Эрдэнэ-дзу, остатки погребенного песками города. Встреча с Н. М. Ядринцевым в Сибири и его рассказы о поисках древней монгольской столицы взбудоражили неуемного Клеменца. Через два года в составе Орхонской археологической экспедиции он приехал в Монголию и занялся раскопками Каракорума. Результаты работ экспедиции превзошли все ожидания: были найдены многочисленные предметы того времени, в том числе каменные плиты с ханскими указами. Таким образом, было точно установлено местонахождение столицы монгольской империи.

Вскоре после возвращения из своей первой поездки в Монголию Клеменц переехал в Иркутск, где начал работать в Восточно-Сибирском отделении Русского географического общества и редактировать журнал "Восточное обозрение". Из Иркутска по поручению Русского географического общества Клеменц снова отправился в Монголию. На этот раз путь его лежал в неведомый и неприступный Центральный Хангай. Перевалив хангайский хребет, он спустился в широкую долину, где перед его взором распахнулась хрустальная поверхность священного Белого озера - Цаган-нур^*, запруженного черными базальтовыми лавами, Клеменц обнаружил в районе озера несколько потухших вулканов и среди них главный хангайский вулкан - Хоргийн-тогоо. Переправившись через быструю, порожистую реку Суман, прорезавшую мощный базальтовый покров, он подошел к этому вулкану с северо-востока. Не обошлось без неожиданностей: сопровождавшие Клеменца проводники-монголы отказались подняться на Хоргийн-тогоо - в царство духов, как они говорили, дабы не потревожить потусторонние силы. Это не остановило ученого - он стал подниматься на вулкан один. И ни ураганные порывы ветра, ни скользящая под ногами лава, ни один призрак или дух не помешали его ликованию первопроходца. Усталый и изумленный увиденным, исследователь замер на вершине у края конической пропасти - главного кратера вулкана. А в глубине пропасти среди свежих, словно недавно застывших, красновато-черных лав поблескивало изумрудно-зеленое блюдце озера.

^* (Нур по-монгольски - озеро.)

Клеменц составил первые географическое и геологическое описания этого и еще двух других потухших вулканов к югу от оз. Цаган-нур. Он установил широкое распространение базальтовых покровов, устилавших дно депрессии Цаган-нур. Приводимые в его отчете данные свидетельствовали о молодом (четвертичном) проявлении вулканизма в Хангае, где произошли мощные излияния базальтовых лав, как трещинного, так и центрального типов. Под впечатлением всего увиденного Клеменц писал известному путешественнику и геологу В. А. Обручеву, что Хангай - один из интереснейших и своеобразных вулканических районов Центральной Азии, достойный самого глубокого изучения.

Впечатления о Монголии Клеменц сохранял до конца своей жизни. Уже на склоне лет, живя в Петербурге и отдавая все силы созданию этнографического музея (ныне Музей этнографии народов СССР), он вспоминал пережитое: Минусинский музей, сибирские курганы, сокровища Каракорума и вулканы Хангая. Это прошлое было с ним, и оно, как писал Клеменц, всегда оставалось "яркой светлой точкой..., явлением, значение которого достаточно может оценить только будущее".

Всестороннее и систематическое изучение этого труднодоступного района Монголии началось почти через полвека после путешествия Клеменца в Хангай. В 1928 г. монголо-советская экспедиция под руководством И. П. Рачковского провела на территории Хангая первые геологические и гидрогеологические исследования. Прошел Рачковский и по маршрутам Клеменца, посетив депрессию оз. Цаган-нур, названную геологами Тариатской впадиной (от небольшого селения Тарпат в окрестностях озера). Здесь было установлено наличие огромного базальтового поля четвертичного возраста. Оказалось, что весьма сложные и интересные в геологическом отношении базальтовые лавы устилают дно впадины и образуют хорошо сохранившиеся конусы вулканов.

Изучая образцы лав, собранные экспедицией, петрограф Т. М. Окнова установила их повышенную щелочность. Эта особенность хангайских лав резко отличала их от базальтов из соседних районов и свидетельствовала о формировании исследованных пород на более глубоких уровнях земной коры. Тогда же Рачковский впервые и попытался найти в Хангае пироп.

Знакомясь с материалами по Центральной Монголии в фондах Монгольской Академии наук, он наткнулся на интересные сведения о том, что пироп якобы уже находили в Хангае. Удалось найти и вещественные доказательства: неизвестно как попавшие в фонды образцы рыжевато-красного пиропа в черной базальтовой лаве, напоминавшие те, о которых писал А. Е. Ферсман. Казалось, разгадка найдена! Но обнаружить пироп экспедиции не удалось - вулканы Хангая упорно хранили свою тайну!

Пришло время и новые исследователи продолжили прерванные маршруты. В конце 40-х годов Ю. С. Желубовский обследовал вулканы в Хангае, Дариганге, а также в других районах Центральной и Юго-Восточной Монголии. В Хангае, вблизи оз. Цаган-нур, он выявил еще ряд потухших вулканов, описав их географические и геологические особенности.

И все же Хангай по-прежнему оставался загадкой. Какие полезные ископаемые скрыты в подземных кладовых этого экзотического района? Имеют ли практическое значение многочисленные вулканы? Ответить на это можно было только после систематического и всестороннего геологического изучения территории. Это стало возможно лишь в середине 60-х годов, после организации Национальной геологической службы Монголии. Вот тогда и пришла в Хангай геолого-съемочная экспедиция под руководством В. И. Гольденберга. В короткие сроки геологи-съемщики сумели сделать многое: составленная ими геологическая карта послужила основой для прогнозирования и открытия в Хангае проявлений различных полезных ископаемых - меди, свинца, строительных материалов, кварцевого сырья. Определенный интерес представляли и глубинные разломы, впервые выделенные экспедицией в районе Тариатской впадины. С этими разломами связывались вулканические процессы, протекавшие в Хангае. Весь богатый геологический урожай, собранный экспедицией, нашел отражение в полевых дневниках, картах и отчетах, что коротко именуется геологическими материалами. Каждый, кто соприкасался с ними, знает, что геологические материалы - это неиссякаемый родник познания, неоконченная летопись тайн Земли. Эта летопись соткана из многолетнего труда многих исследователей, вписавших в нее свои мысли и творческое горение, свои надежды и сомнения.

Какими были эти люди, прошедшие трудной дорогой первопроходцев? Знакомясь с материалами этой экспедиции, мы пытались найти кого-нибудь из ее участников. Нам повезло. Ранней весной в длинном коридоре Министерства геологии появилась высокая подвижная фигура В. И. Гольденберга, оживленного, переполненного заботами и идеями. Закончив официальные дела, он собрался выехать в Южное Гоби - там теперь работала его экспедиция.

Вадим Ильич сразу располагал к себе своей общительностью, душевной молодостью и увлеченностью настоящего исследователя. Вот эта увлеченность делом и организаторская хватка позволили ему создать замечательный геологический коллектив, где царили абсолютное доверие, полное взаимопонимание, полнейшая ответственность и добросовестность каждого. Эти качества Гольденберг успешно прививал молодым монгольским геологам, работавшим вместе с нашими специалистами. Он сразу проникся идеей поисков пиропа среди молодых вулканических пород Хангая и порекомендовал нацелить внимание на зоны разломов Тариатской впадины. Эти разломы представлялись ему контролирующими структурами, которые могут направлять поиск пиропа. Загоревшись, он обещал непременно приехать в полюбившийся ему Хангай, если не помешает что-нибудь чрезвычайное. В тот год его экспедиция завершала геологическую съемку очередной площади в Гоби. Там удалось выявить тогда новый рудоносный район.

Вдохновленный удачей, Гольденберг работал на пределе, совершая многокилометровые маршруты под палящим солнцем пустыни, преодолевая жажду и боли уже натруженного сердца. Работы были успешно закончены. Накануне отъезда Гольденберг вышел в свой последний маршрут, вышел, чтобы еще раз что-то проверить и убедиться в правильности сделанных выводов. Вернулся он только к вечеру, тяжело опираясь на геологический молоток, с усталой, но счастливой улыбкой. Он еще нашел в себе силы посидеть со всеми собравшимися под звездным небом возле огонька, обсудить спорные геологические вопросы, "пошуметь" за геологию и новую медь Гоби. Жизнь, казалось, переполняла его, и никто не знал тогда, что сердце его уже отстукивает свои последние часы на Земле...

Люди уходят из жизни, но навсегда остаются в деяниях своих, которые продолжают другие. Созданный Гольденбергом интернациональный коллектив и после его кончины продолжал также самоотверженно работать, покрывая геологической съемкой тысячи квадратных километров необъятной территории Гоби. Он работал почти в том же составе, свято храня свои традиции и нерушимое геологическое братство. А эстафету геологических исследований в Хангае приняли другие, которым выпало трудное счастье - воплотить в жизнь мысли и надежды первопроходцев, замечательных географов и геологов.