Юридические проблемы разработки минерального сырья в океане

Морские пляжевые залежи, несомненно, являются территорией, на которую распространяются законы владеющего ею государства. Это признано современным международным морским правом, и, казалось, по этому вопросу не должно возникать никаких противоречий. Не должно быть противоречий и тогда, когда вопрос касается продолжения границы между прибрежными государствами в сторону открытого моря. В действительности же эти противоречия между отдельными государствами наблюдаются, особенно в районах, богатых пляжевыми залежами и нефтяными месторождениями. В целях предупреждения конфликтов предложено немало различных способов определения положения разграничительных линий. Так, согласно одному из них, такая пограничная линия является продолжением в море территориальной границы суши; согласно другому - пограничной линией в море служит перпендикуляр, восстановленный из точки пересечения сухопутной границы государств к линии побережья. Если до открытия промышленно ценного месторождения положение пограничной линии не было зафиксировано, то в этом случае можно ожидать возникновения конфликта между некоторыми государствами, имеющими смежные границы, за право владения районом данного месторождения. Так, крупная правовая борьба развернулась при проведении государственных границ в Северном море, богатом подводными перспективными нефте- и газоносными месторождениями. Кроме того, известно, что некоторые затопленные пляжи продолжаются от побережий на много миль в море. Примером таких затопленных пляжевых залежей могут служить скрытые под водами океана береговые осадки западного побережья Африки, в которых заключены залежи промышленно ценных минералов. При таком положении дел, помимо проблемы пограничного раздела, немаловажную проблему представляет собой также решение задачи, насколько далеко в море распространяется власть государства по отношению к залегающим на дне моря залежам полезных ископаемых.

В тех случаях, когда залежи полезных ископаемых располагаются в пределах 3-мильной полосы^*, следует обратиться за разъяснениями к основному тексту существующего закона, касающегося прибрежных вод. Он существует в ряде государств либо как статья конституции, либо в виде национальной традиции; он сформулирован главным образом в целях регулирования перевозок или рыболовства в прибрежных водах. В общем случае юрисдикция государства, имеющего выход к побережью моря, распространяется на прибрежную полосу воды шириной 3 мили и касается преимущественно вопросов судоходства. Поскольку задачей судоходства являются законные коммерческие перевозки, то движение судов в пределах 3-мильной полосы не должно вызывать ни у кого ни малейших волнений. Иная ситуация возникает при выходе за пределы 3-мильной зоны.

^* (По данным секретариата Женевской конференции по морскому праву 1958 г., из 48 государств, опубликовавших закон о ширине территориальных вод, 19 государств определили ширину своих территориальных вод в 3 морские мили, 26 государств - от 4 до 12 морских миль и 3 государства - свыше 12 морских миль. В СССР ширина территориальных вод составляет 12 морских миль. - Прим. ред.)

С некоторых пор права рыболовства порождают непрекращающиеся споры. Так, несколько лет тому назад происходили серьезные дебаты относительно прав рыболовства вблизи 3-мильной полосы между Исландией и Великобританией, Францией и Бразилией, между Соединенными Штатами Америки и Эквадором. Значение и ценность отлова рыбы в открытом море становятся все более очевидными для развивающихся стран, которые в прошлом не могли использовать эти природные ресурсы. И так как никаких соглашений между государствами относительно внешней формальной границы ранее не существовало, то некоторые нации расширили свои границы, по крайней мере на 200 морских миль в сторону открытого моря. Эквадор, например, не раз задерживал и подвергал штрафу моряков иностранных судов, занимавшихся рыболовством в пределах указанных границ.

Несколько по-иному решалась проблема правового положения подводных залежей минерального сырья, располагающихся за пределами 3-мильной зоны. Так, согласно прокламации президента США, изданной в сентябре 1945 г., все естественные богатства недр и морского дна на континентальном шельфе, прилегающем к берегам Соединенных Штатов, объявлялись принадлежащими США. При этом, однако, декларировалось, что США не распространяют свою власть над водами за пределами 3-мильной околобереговой полосы^*.

^* (Женевская конвенция 1958 г. признает право за прибрежными государствами на разработку полезных ископаемых в пределах всего прилегающего континентального шельфа. - Прим. ред.)

И хотя вплоть до настоящего времени на международной арене еще не возникало споров между США и другими государствами относительно морских залежей полезных ископаемых, между федеральным правительством США и некоторыми американскими штатами уже имели место крупные разногласия по поводу того, кому принадлежат прибрежные перспективные на нефть участки моря. Бурение нефти из морских месторождений Калифорнии ведется уже начиная с 1900 г. Однако общее количество нефти, добытой за период 1900-1940 гг., оказалось слишком незначительным, чтобы из-за него стоило вести сражения. Но после 1940 г. и особенно после конца второй мировой войны широкая разведка на нефть обнаружила близ берегов США большие запасы морской нефти. Когда же стали очевидны потенциальные размеры доходов, которые предполагалось получить в результате разбуривания особенно продуктивных нефтеносных территорий, с вычетом арендной платы, налогов и т. п., то вновь оживились правовые дебаты между федеральным правительством и различными штатами.

Калифорния оказалась первым штатом, получившим немалую прибыль от эксплуатации морских нефтяных месторождений, поэтому против нее первой и было возбуждено судебное преследование. В июне 1947 г. Верховный суд США вынес по этому вопросу следующее решение: поскольку защита и контроль над 3-мильной полосой прибрежных вод были и есть функцией национальной верховной власти, постольку эта полоса, а также все заключенные в ее недрах естественные ресурсы находятся под исключительной юрисдикцией и господством федерального правительства.

Однако и после опубликования постановления суда по делу штата Калифорния, штат Луизиана продолжал, тем не менее, выдавать лицензии на аренду своих морских участков. К концу 1948 г. власти Луизианы сдали в аренду более 2 млн. акров дна Мексиканского залива, часть из которых находилась за пределами 3-мильной полосы. В то же время штат Луизиана заявил о распространении его юрисдикции на территорию морского дна, находящуюся в 27 милях от линии берега. В конце 1948 г. федеральное правительство возбудило дело против штата Луизиана. В принятом в июне 1950 г. решении Верховного суда США, в частности, дополнительно указывалось, что, "поскольку, как это было уже решено в деле относительно штата Калифорния, 3-мильная полоса входит в состав территории нации, а не является частью отдельных штатов, это положение служит основанием, чтобы равным образом рассматривать и океан за пределами этой границы". В тот же месяц аналогичное решение было вынесено для штата Техас (Thomasson, 1958).

Подобные акты Верховного суда означали на практике прекращение всех подготовительных работ для добычи газа и нефти в пределах континентального шельфа, за исключением тех скважин, где велась уже добыча. Однако для нефтедобывающих компаний правовой статус этих областей все еще оставался дискуссионным. В связи с этим конгресс США издал "Постановление о землях, находящихся под водой" (Submerged Lands Act), которое разъясняло статус о залежах полезных ископаемых на морских территориях и одновременно разрешало нефтяным компаниям производить работы на основании ранее полученных арендных договоров (Public Law 31, 83rd Congress, 1st Session, 67, Statute 29). Согласно постановлению, участки континентального шельфа, находящиеся под водой, подлежали юрисдикции прибрежных штатов, а право владения всеми минеральными богатствами ограничивалось пределами "территориального моря"^*, то есть 3-мильной полосой.

^* (В советской литературе по морскому праву для выражения этого понятия употребляется название "территориальные воды", которое более точно отражает правовое положение этих морских пространств, находящихся под суверенитетом прибрежного государства. Поскольку оба эти понятия тождественны, правомерно употребление того и другого термина. - Прим. ред.)

После вступления в силу данного постановления конгресс распространил юрисдикцию федерального правительства на пространства континентального шельфа вне территориальных вод, издав "Постановление о территориях внешней части континентального шельфа" ("Outer Continental Shelf Lands Act", Public Law 212, 83rd Congress, 1st Session, 67, Statute 462). Этот акт декларировал право собственности Соединенных Штатов на территорию морского дна континентального шельфа, находящегося за пределами 3-мильной границы. Данное постановление является, кроме того, основой для выдачи лицензий на поиски и разработку минерального сырья в наружных частях континентального шельфа, а также для наблюдения и регулирования работ, проводимых согласно этим лицензиям.

Оба правительственных постановления помогли во многом разрешить споры, касавшиеся юрисдикции США на территорию континентального шельфа, прилегающего к берегам Соединенных Штатов, и на залежи полезных ископаемых недр и морского дна континентального шельфа. Постановления послужили правовым фундаментом, опираясь на который частные промышленные компании могли получать лицензии на право аренды, разведки и разработки полезных ископаемых на этой территории. Конечно, в результате принятия этих постановлений под юрисдикцией Соединенных Штатов Америки оказывались и разработки минерального сырья из участков открытого моря, значительно перешагнувшие границы, которые существовали прежде, либо которые были признаны каким-либо другим государством. Подобные действия привели к тому, что в отдельных участках восточного побережья США континентальный шельф простирается, по крайней мере, на 250 миль в сторону моря.

Если какое-либо государство последует прецеденту США, а мы можем ожидать, что такие (если не большие) территориальные претензии еще будут выдвинуты, то области побережий и континентальных шельфов получат правовой статут отдельных государств. Разумеется, что к этим государствам относятся лишь те, которые имеют выход к морю. Что касается непосредственно самой морской воды как источника минеральных компонентов, то ее количества настолько грандиозны, что правовой режим ее использования никого не беспокоит. В любом случае воду для промышленной переработки всегда можно получить из территориальных участков моря.

Закон о залежах минерального сырья глубоких морей

Так называемый "Закон моря" представляет собой ряд совершенно особых законов, касающихся залежей минерального сырья глубоких морей. И хотя залежи минерального сырья, находящиеся в таких морях, например, марганцевые конкреции, являются грандиозными и широкоразвитыми образованиями, они тем не менее значительно различаются от одного участка к другому как по составу, так и с точки зрения экономической целесообразности их разработки. Поэтому вполне уместно существование "Закона моря" и создание особого, наделенного силой и полномочиями органа, регулирующего эксплуатацию морских месторождений минерального сырья.

Технический прогресс и успехи науки внесли в "Закон моря" некоторые дополнения. Так, особым законом государствам предоставлялось право на прокладку морских кабелей в открытых водах, а несколько позднее - трубопроводов по дну моря. Полеты над морем в свое время также стали связывать с определенным правовым режимом воздушной навигации. Ныне известно четыре категории свободы, которые защищает "Закон моря": 1) свобода судоходства, 2) свобода рыболовства, 3) свобода прокладывать подводные кабели и трубопроводы, 4) свобода летать над открытым морем. Под "открытым морем" подразумевается часть океана, не входящая ни в территориальные воды, ни во внутренние воды какого-либо государства. Уже с XVI в. между государствами существует соглашение о том, что между береговой линией и областью открытого моря располагается узкая полоса моря, в которой все нации имеют определенные права в отношении судоходства. В то же время на этот морской пояс распространяется суверенитет прибрежного государства, а воды и все естественные богатства этого пространства являются его исключительной собственностью; Такая полоса акватории называется территориальным морем. Однако между государствами никогда не было единого мнения относительно того, какова должна быть ширина территориального моря. С начала XIX в. до 1945 г. ширина полосы территориального моря составляла де-факто 3 морские мили. Подобное определение ширины территориальных вод основывалось главным образом на том факте, что державы, осуществлявшие примерно 90% мировых морских торговых перевозок, обладали примерно такой же долей мировой военно-морской огневой мощи, что и позволяло им продиктовать другим свое мнение о лимите ширины этих вод.

Успехи в развитии технологии, позволившие компаниям проводить бурение на нефть в области континентального шельфа с особых, не связанных с грунтом платформ, оказались первым серьезным фактором, поколебавшим эту доктрину. Ко времени широкого проведения такого бурения ни федеральное правительство США, ни отдельные штаты не имели правовой основы для того, чтобы претендовать на эти морские нефтяные месторождения, как на свою собственность. Очевидно, наиболее обоснованная и самая старая концепция политики США в отношении этих морских участков была провозглашена Томасом Джефферсоном, занимавшим в то время пост государственного секретаря. Он заявил, что ширина территориального моря составляет 3 морские мили, а все, что находится за этой границей, не принадлежит никому или, если угодно, принадлежит всем.

Пытаясь предупредить возможные противоречия между государствами, которые, как видно на примере конфликта между федеральным правительством США и отдельными штатами, не всегда можно легко уладить, Государственный департамент США опросил важнейшие морские державы. Цель опроса состояла в выяснении - согласны ли эти державы на изменение обычного международного права с целью предоставления прибрежному государству исключительного права на эксплуатацию природных богатств континентального шельфа, примыкающего к побережью этой страны. Естественно, что государства выразили свое согласие. В соответствии с этим в сентябре 1945 г. президент Трумэн заявил о собственности государства на минеральные ресурсы, находящиеся в недрах и на поверхности области, понимаемой как континентальный шельф. Понятно, что подобное право собственности может принадлежать лишь нации, владеющей соответствующим участком морского побережья, смежной частью которого является область континентального шельфа. Эти новые правовые принципы не вызвали серьезной полемики в мире, и Соединенные Штаты, таким образом, взяли на себя инициативу по проведению работы в Организации, Объединенных Наций, следствием которой было принятие Генеральной Ассамблеей этих новых принципов как основы международного закона.

Однако лица, занимающиеся рыболовством, усмотрели в этом законе некоторое нарушение, как они считали, свободы рыболовного промысла. Их протесты привлекли внимание к закону и ряда других групп, которые видели в расширении границ, территориального моря ущемление своих прав.

Весной 1958 г. в Женеве встретились представители 88 государств, для того чтобы сформулировать и привести в систему законы моря. Весьма примечательно, что работа по кодификации была успешно завершена, и в 1958 г. Конференция по морскому праву приняла четыре документа: 1) Конвенцию о территориальном море и прилежащей зоне; 2) Конвенцию об открытом море; 3) Конвенцию о рыболовстве и охране живых ресурсов открытого моря и 4) Конвенцию о континентальном шельфе.

В первой конвенции дается всестороннее определение территориального моря, за исключением его ширины, и перечисления тех норм, которыми государства будут сами руководствоваться в управлении этими районами. Вторая конвенция сформулировала определение понятия "открытое море". В конвенции указывалось, что "открытое море открыто для всех наций", особо излагались вышеупомянутые четыре категории свободы открытого моря, а также перечислялись правила, которыми обязаны руководствоваться все государства в своих действиях в открытом море. И первая, и вторая конвенции не затронули вопросов, касающихся морского дна. Исключение составляло лишь уточнение прав и обязанностей государств в отношении линий трубопроводов и подводных кабелей, проложенных на поверхности или на некоторой глубине морского дна.

Третья конвенция отличается от остальных тем, что в ней формулируется новый закон, а не просто кодифицируются существующие неписаные законы. В статье 1 конвенции предусматривается право участия каждого государства в рыболовстве в открытом море с учетом: а) его договорных обязательств, б) интересов и прав прибрежных государств, как это предусмотрено в настоящей конвенции, и в) постановлений относительно охраны живых ресурсов открытого моря. Статья 1 обязывает также все государства, каждое по отношению к своим гражданам, принимать меры, какие окажутся необходимыми для охраны живых ресурсов открытого моря. Статья 2 конвенции разъясняет, что под словами "охрана живых ресурсов" понимается совокупность мер, направленных на обеспечение возможного оптимума устойчивой добычи из этих ресурсов. Это делается для достижения максимума снабжения человека в первую очередь продуктами питания, а также другими морскими ресурсами. Не вызывает сомнений, что подобное решение в высшей степени преисполнено здравого смысла. В нескольких следующих статьях конвенции перечисляются те средства, при помощи которых прибрежные государства или любое другое государство, ведущее рыболовный промысел в открытом море, будут осуществлять контроль за охраной живых ресурсов открытого моря. В остальных статьях излагаются основные конструктивные черты законодательства, для чего устанавливается определенная процедура. Споры, возникающие между государствами в случаях, предусмотренных какой-либо из статей конвенции, передаются на разрешение специальной комиссии, если заинтересованные стороны не согласятся искать решения другими способами мирного урегулирования в соответствии с Уставом ООН. Комиссия изучает предмет спора и выносит свое решение на основе фактов и в соответствии с критериями, лежащими в основе данной конвенции. Решения специальной комиссии являются обязательными для соответствующих государств.

Четвертая конвенция касается правовых аспектов проблемы континентального шельфа. Согласно статье 2 конвенции, прибрежные государства осуществляют суверенные права над континентальным шельфом в целях: 1) поисково-разведочных работ и 2) разработки его естественных ресурсов. Но, имея эти права, прибрежное государство не должно чинить неоправданных препятствий в осуществлении прав других стран на покрывающие воды этих районов, и прежде всего прав, касающихся судоходства. Прибрежное государство не может также препятствовать прокладке либо поддержанию в исправности подводных кабелей или трубопроводов на континентальном шельфе. Это же относится к работам по охране живых ресурсов моря, фундаментальным океанографическим и иным научным исследованиям, результаты которых будут открыто опубликованы различными странами. Прибрежное государство имеет право возводить на континентальном шельфе установки, необходимые для разведочных или эксплуатационных работ, а также зоны безопасности вокруг этих сооружений. Однако ни сами установки, ни зоны безопасности не должны находиться в местах, где они могут служить помехой международному судоходству.

Основной недостаток настоящей конвенции заключен в приводимом в ней определении континентального шельфа. Как правило, многие исследователи рассматривают континентальный шельф как геоморфологическую структуру подводного рельефа и как объект, определение которого входит в компетенцию морских геологов. Однако на деле оказалось, что собравшиеся на Женевской конференции делегаты имели по крайней мере три различных взгляда на термин "континентальный шельф". Причем континентальный шельф в каждом из трех определений существенно отличался от другого как по своей геологической структуре, так и по местоположению внешней границы. Однако в природе существует один, природный, континентальный шельф как объективная реальность, и эта реальность четко отражена в формулировках, даваемых морскими геологами. К сожалению, континентальный шельф в таком понимании не представлял всепоглощающего интереса для большинства делегатов. Существовал другой - юридический континентальный шельф, удаленность которого от берегов определялась правительственными прокламациями. Примеры такого рода шельфов известны близ побережий Чили, Эквадора и Перу. К побережью этих стран примыкает весьма узкая полоса шельфов. И чтобы не оказаться без ничего, в то время как колоссальными сырьевыми ресурсами морского дна воспользуются другие страны, эти государства провозгласили, что распространяют свой суверенитет на море, прилегающее к берегам национальной территории в пределах примерно 200 морских миль, а также на соответствующую область дна с заключенными в нем и над ним естественными богатствами. Причем правительства Чили, Эквадора и Перу предположительно оставляли на будущее точное установление внешнего края континентального шельфа, при условии, разумеется, если в этом появится необходимость...Это были важные законы, изданные верховной властью государств, и, с одной стороны, от них нельзя с достоинством отказаться, вернувшись к исходному положению дел, с другой - их нельзя отменить посредством силы международных постановлений.

Так обстоит вопрос с политическим континентальным шельфом. На Женевской конференции ООН по морскому праву в 1958 г. большинство делегатов подало свой голос в пользу следующей формулировки, определяющей границы континентального шельфа: "Термин "континентальный шельф" употребляется применительно а) к поверхности и недрам морского дна подводных районов, примыкающих к берегу, но находящихся вне зоны территориального моря до глубины 200 м или за этим пределом, до такого места, где глубина покрывающих вод позволяет разработку естественных богатств этих районов; б) к поверхности и недрам подобных подводных районов, примыкающих к берегам островов"^*. Смысл этих слов настолько ясен, что не вызывает даже незначительных разногласий. Однако интерес представляют те конкретные ситуации, по отношению к которым следует применять эти слова. Например, в тех случаях, когда фосфоритовые конкреции встречаются на шельфах, либо на континентальных склонах, где глубина моря превышает 10000 футов и при этом возможна их разработка, суверенные права прибрежного государства автоматически распространяются и на эти глубины. Так, США особым решением сдали в аренду компании "Колльер кэрбон энд кэмикл" около 30000 акров банки Фортимайл. Эта площадь находится примерно в 40 милях строго на запад от Сан-Диего и отделяется от Калифорнийского побережья впадиной, глубина которой превышает 1000 фатомов.

^* (По мнению делегации СССР на Женевской конференции по морскому праву, принятая ею окончательная редакция определения континентального шельфа вполне оправдана. Принятие критерия технических возможностей одновременно с критерием глубины даст возможность решить всю проблему континентального шельфа удовлетворительным образом и надолго. - Прим. ред.)

Кроме того, допускается также, что прибрежное государство может расширять в своей интерпретации протяженность континентального шельфа за пределы его нижней морфологической границы, через континентальный склон и далее в область глубокого океанского дна, до некоторой точки, где эксплуатация залежей минерального сырья окажется технически осуществимой. В приведенном несколькими строками выше тексте статьи 1 конвенции не указана конкретно такая протяженность континентального шельфа. Однако сохранение в ней критерия технических возможностей по разработке подводных месторождений не оставляет места для маневрирования относительно этого вопроса. Другое дело, когда какое-либо прибрежное государство находит невыгодным для себя в данный момент вести эксплуатацию минеральных богатств дна океана на глубинах, превышающих 200 м, а ограничивается лишь подготовительными мерами по их освоению. Конвенция о континентальном шельфе предусматривает тот механизм, при помощи которого соответствующий орган сможет осуществлять контроль над залежами минерального сырья, выдавать на них арендные разрешения и противодействовать незаконному вмешательству в проведение поисково-разведочных работ или добычу морских осадков. По всей вероятности, крупные рудодобывающие компании положительно оценят подобный контроль над залежами, так как эти меры будут направлены на защиту капитала, вложенного в поиски минерального сырья. При этом также важно отметить обязательность уплаты этими компаниями определенного взноса за право ведения разработок. Краеугольным камнем правовых вопросов современной горнодобывающей промышленности является положение, гласящее, что любая компания либо частное лицо может получить исключительное право контроля над месторождением определенного полезного ископаемого с целью разработки его так, как это будет найдено целесообразным. Однако подобный контроль над залежами минерального сырья, находящимися в пелагических областях океанского дна, вовсе не является основным неудобством в деле начала разработки этих залежей и дальнейшей их промышленной эксплуатации. Главный недостаток нетрудно обнаружить при изучении статьи 1 конвенции: он состоит в необходимости платить некоторым странам за те привилегии, которые они предоставят рудодобывающим компаниям при разработке месторождений, а также за то время, которое будет потеряно при этом на канцелярскую волокиту. К этим отрицательным сторонам прибавляется еще одно - шумиха вокруг права ведения добычи в океане либо протест против необходимости платы другим странам за разрешение эксплуатации минеральных богатств в открытом море со стороны тех государств, которые лишены шельфа, либо близ берегов которых нет промышленно ценных месторождений, либо, как в случае с Китаем, от открытого океана их отгораживают другие государства. Подобные притязания могут привести лишь к бесконечным дискуссиям, которые будут происходить в каком-либо из прелестнейших уголков земного шара, например в Швейцарии, где встретятся политиканы и дипломаты с целью обсудить эти проблемы.

Таким образом, большим, весьма положительным шагом вперед в деле освоения минеральных богатств океана является принятие конвенции, устанавливающей контроль над областью открытого моря, начиная с основания континентального склона. В связи с тем, что для разработки глубоководных морских осадков необходимы крупные капиталовложения, этим, очевидно, будут заниматься компании, глубоко понимающие правовые и политические стороны этих вопросов. Следовательно, имеются все основания считать, что они смогут сами разрешить все возникшие между ними недоразумения. В тех случаях, когда стороны не в состоянии прийти к обоюдному решению в споре, созывается, как это рекомендует Конвенция о рыболовстве и охране живых ресурсов открытого моря, комиссия, которая, расследовав тщательно все факты, относящиеся к конфликту, выносит соответствующее постановление. Эта же конвенция, в частности, кодифицирует также и некоторые другие законы, которые представляют немаловажное значение для всех, кто заинтересован в разработке минеральных богатств океана.

И хотя Конвенция о свободе рыболовного промысла не имеет прямого отношения к правовым проблемам разработки минерального сырья океана, ее косвенная связь со всеми этими вопросами очевидна, поскольку между рыболовством в районах открытого моря и разработкой полезных ископаемых имеется много общего.

В обоих случаях процессы добычи связаны с крупными капиталовложениями в добывающие машины, устройства, которые являются подвижными, а с точки зрения морского закона могут рассматриваться как торговые суда. Однако существует и глубокое различие между процессом лова рыбы и операциями по добыче минерального сырья, которое заключается в характере объекта промысла. Рыболовецкое судно ведет добычу подвижных, быстро перемещающихся объектов, тогда как рудодобывающий корабль участвует в разработке объектов, образовавшихся и остающихся на одном месте. Но даже и в этом аспекте имеются общие черты. Так, для рыб характерна тенденция скапливаться в некоторых участках океана - над поднятиями рельефа, в областях восходящих течений либо в участках, где отмечается перемешивание различных течений, и в других весьма определенных местах. Но пока рыба не выловлена, она является всеобщей собственностью, и лишь после того, как она оказалась в сетях либо в трюме сейнера, улов становится частной собственностью. Подобную аналогию уместно провести и в отношении тех, кто занят разработкой минерального сырья. Но при добыче полезных ископаемых имеется ряд отличительных особенностей. Они сводятся прежде всего к тому, что права, выданные на разработку минерального сырья, ограничиваются определенным участком. Лица, ведущие разработку, вкладывают капитал не только в добывающую систему, но и непосредственно в само месторождение. Рыбаки всегда остаются своего рода охотниками. Они расходуют крайне мало денег на организацию поисков скоплений рыбы, и к тому же вот уже в течение многих сотен лет рыбакам всего мира хорошо известны районы, где улов гарантирован для каждого. Да и вообще рыба слишком подвижна, и пути ее перемещения настолько порой неопределенны, что рыбаку следовало бы изучить образ жизни и поведение рыб, не пренебрегая при этом оценкой ее продуктивного потенциала и созданием новых методов лова. Однако рыбаки ловят рыбу лишь в том случае, когда они ее находят. И если одним рыбакам не удалось поднять полные сети, то другие могут оказаться более удачливыми. Совершенно иначе обстоит дело с донными осадками моря. Их состав заметно варьирует от места к месту, и это обстоятельство влияет на их относительную ценность. Экономика разработки залежей марганцевых конкреций, к примеру, определяется приблизительно 15 факторами или характеристиками, которые, естественно, меняются в океане от одного участка к другому. Детальное изучение этих факторов имеет чрезвычайно большое значение как с экономической точки зрения, так и в целях сохранения этих залежей. Кроме того, знание характеристик позволит максимально эффективно использовать эксплуатационные системы, применяемые для разработки подводных месторождений. Поэтому началу работ в океане должны предшествовать поисковая разведка нескольких залежей, тщательное исследование тех из них, которые кажутся наиболее перспективными и рентабельными, и, наконец, создание проекта системы разработки конкреции. Таким образом, ясно, что прежде чем приступить к строительству самой рудодобывающей системы, требуется сделать значительные капиталовложения непосредственно в само месторождение. При этом следует помнить, что пройдет немало времени между периодом первых поисковых работ и разработкой залежей. В результате было бы крайне желательно, если бы лицам, занятым добычей минеральных богатств океана, закон гарантировал исключительные права на разработку месторождения, на разведку которого ими были в свое время затрачены значительные денежные средства. В настоящее время такого закона еще не существует. Однако вполне возможно, что и необходимости в таком законе не будет, по крайней мере, еще некоторое время после первых этапов разработки океанских донных осадков, поскольку лишь очень немногие государства располагают техническими средствами для добычи марганцевых конкреций^* либо имеют в своем распоряжении промышленные комплексы, способные освоить любые количества извлеченных и переработанных марганцевых конкреций. В силу этих обстоятельств возможность возникновения каких-либо разногласий или конфликтов существенно сокращается.

^* (Конгресс США утвердил ассигнования на постройку 4 специальных кораблей для добычи железо-марганцевых конкреций с морского дна. Постройка кораблей начата, и в ближайшем будущем они будут введены в эксплуатацию. - Прим. ред.)

И хотя владение правом разработки конкреций на участке, где компания проводила разведку, представляет ей большие выгоды, едва ли может быть какая-либо юридическая основа в признании за данной компанией права собственности на участок с правом продажи расположенного в его пределах месторождения. В самом деле, известно, что конкреции были открыты учеными почти 100 лет назад, и с этого времени проводилось интенсивное их изучение многими исследователями и инженерами. Опубликовано большое число работ, в которых описываются залежи конкреций. Сейчас уже совершенно твердо установлено, что подобные залежи покрывают огромные площади океанского дна. Так, в частности, залежи марганцевых конкреций занимают многие тысячи миль поверхности дна океана. Трудно ожидать, чтобы рудодобывающие компании получили бы привилегии от какой-либо страны, и, напротив, столь же маловероятно, чтобы какая-либо страна или орган обязали бы рудодобывающие компании выплачивать им арендную плату за разработку или налог за ведение добычи в океанских залежах минерального сырья. Совершенно ясно, что Объединенные Нации также не располагают такими полномочиями. Поэтому в настоящее время конкреции либо другие осадки дна океана можно рассматривать как собственность того, кто первый причислил их к своим владениям^*.

^* (Эти и последующие высказывания автора отражают политику США на Мировом океане. См. по этому вопросу статью: С. Михайлов, Экспансия США на Мировом океане, "Мировая экономика и международные отношения", 1967, № 12. С точки зрения современных положений международного морского права приоритет в открытии и разработке полезных ископаемых в открытых районах Мирового океана не дает основания для закрепления их за государством-первооткрывателем. - Прим. ред.)

Чем ближе к берегу располагаются залежи промышленно ценных осадков, тем более благоприятными становятся условия их эксплуатации с технической и экономической точек зрения. С другой стороны, проводимая слишком близко к берегу разработка вызовет немало возражений со стороны прибрежного государства, которое будет сравнивать рудодобывающую компанию с разбойничьей шайкой, грабящей национальные богатства. Такие действия являются обычно эвфемизмом, используемым для прикрытия требований уплаты налогов в тех случаях, когда законность требований их уплаты сомнительна. В этих условиях перед лицами, занимающимися добычей минерального сырья, появляется по крайней мере три альтернативы: 1) перебазироваться на другое место, 2) оплатить покровительственную пошлину или 3) обратиться к верховным представителям своего государства с просьбой защитить от вмешательства со стороны иностранного государства в делах по добыче минерального сырья в открытом море. Основанием для оказания такой защиты является требование проявить уважение как к флагу суверенной державы^*, так и к правам, записанным в Конвенции об открытом море.

^* (Обращает на себя внимание то, что при рассмотрении проблем, не имеющих еще международного правового основания, автор всюду выступает заранее односторонне, субъективно защищая интересы монополий. - Прим. ред.)